Любимые мужчины анны ахматовой. Личная жизнь анны ахматовой Ахматова о мужчинах которые не помогают

Главная тема поэзии Анны Андреевны — любовь. А какой была личная жизнь самой Ахматовой?

Узаконенные (и не совсем) отношения

Первым мужем Анны Андреевны Горенко стал Николай Гумилев, поэт-акмеист. Любовь это была не первая — но об этом позднее. Да и была ли любовь? Познакомились они в Царском селе в 1903 году. Долгое время Гумилев докучал девушке «настойчивой привязанностью» и «неоднократными предложениями брака». Она же сначала не воспринимала это серьезно. Гумилев, поклонник Оскара Уайльда, представлял Ахматову — такую непохожую на других девушек — своим идеалом, «прекрасной дамой». Несколько раз хотел из-за нее покончить с собой. В 1910 году девушка неожиданно для всех согласилась стать его женой. В апреле состоялась свадьба, а в сентябре поэт отправился на четыре месяца в командировку в Африку.

Гумилев и Гумильвица (так прозвали Ахматову после свадьбы) официально были мужем и женой восемь лет. За это время у них родился сын Лев, которого, впрочем, отдали на воспитание бабушке. В остальном же, в сущности, поэты оставались независимыми друг от друга людьми: строили поэтическую карьеру, заводили романы.

Официально Гумилев и Ахматова развелись в 1918 году, у обоих на тот момент были другие отношения. Гумилев сразу же после развода женился на другой Анне — Энгельгардт. Ахматова в этом же году стала женой давно знакомого по «Цеху поэтов» (примерно с 1911 года) Вольдемара Шилейко, поэта и востоковеда, близкого друга Гумилева.

Отношения с Шилейко, как, впрочем, и всю судьбу Ахматовой, трудно восстановить достоверно точно. Сама Ахматова рассказывала, что «как муж он был катастрофой в любом смысле»: запрещал ей писать, автографом сборника ее стихов «Подорожник» топил самовар. Однако Гумилев, например, не верил, что Шилейко мог ей что-то запретить: считал, что она не позволила бы такого никому. Отношения с Шилейко длились недолго: примерно в 1921 году они закончились. Правда, развод оформили только в 1926, когда востоковед захотел жениться на другой. После расставания оба оставались близкими людьми: до смерти Шилейко они переписывались, а до 1926 года Ахматова периодически жила в его квартире в Мраморном, когда он находился в Москве, и присматривала за подобранным ими сенбернаром Тапой. Однажды Шилейко сказал Мандельштамам о псе: «У меня всегда найдется приют для бродячих собак, — так было и с Аничкой. ».

Примерно с 1922 года начался роман Ахматовой и очередного деятеля культуры — искусствоведа Николая Пунина. Последний был женат, имел дочь. С женой расходиться не хотел. С 1924 по 1926 Ахматова жила «на два дома»: то у Пунина с его семьей в Фонтанном доме, то у Шилейко. Затем окончательно перебралась к Пунину. Это считают третьим, гражданским браком Ахматовой. Официальным он так и не стал. Жили вчетвером: Анна Аренс-Пунина, Николай Пунин, их дочь Ирина и Ахматова.

Отношения с Пуниным были так же сложны и неоднозначны, как два предыдущих брака. Л. К. Чуковская вспоминает: «Всякий раз, когда появлялся даже намёк на величие Ахматовой, Николай Николаевич нарочито сбивал тон, принижая её, вроде того: «Анечка, почистите селёдку!»». Иные воспоминания говорят, наоборот, о том, что с Пуниным Ахматову видели счастливой. Совсем отношения прекратились в 1938 году. Но жить Ахматова осталась в Фонтанном доме, только в другой комнате. Поэтесса привязалась к семье Пуниных, они были близки ей до конца: в какой-то момент Ахматова даже написала завещание на Ирину Пунину. Правда, довольно быстро передумала в пользу своего сына Льва, но это не помешало Пуниным самовольно распорядиться ее архивом.

«И в жизни нет ничего кроме этого чувства. »

Без любви, кажется, Ахматовой было невозможно жить. Первое ее чувство — неясно какое, но чувство, — можно отнести к 1904 году. Это год посвящения стихотворения «Над черною бездной с тобою я шла. » поэту Александру Федорову. Тогда ей было 15 лет, а ему — 36. Какими были их взаимоотношения — неизвестно. В письме мужу ее сестры Сергею фон Штейну Ахматова в 1906 писала: «. Летом Федоров опять целовал меня, клялся, что любит, и от него опять пахло обедом».

В этом же году, чуть позже, она писала Штейну о своей любви к Владимиру Голенищеву-Кутузову, их общему другу по Царскому Селу, который был старше девушки на 10 лет. Эта любовь, по-видимому, была безответной, и в 1907 году девушка заявила Штейну, что ее судьба быть женой Гумилева.

В 1910, сразу же после свадьбы, Ахматова и Гумилев отправились в Париж. Здесь поэтесса познакомилась с художником Амедео Модильяни. Их роман начался не в год знакомства: тогда встречи были редкими. Когда Анна была уже в России, Модильяни написал ей письмо, в котором признавался в своих чувствах. И уже в 1911 году Ахматова снова отправилась в Париж, где три месяца провела с Модильяни. Портрет поэтессы, который нарисовал художник, Ахматова очень любила — он переезжал с ней из дома в дом и неизменно висел в рамке на стене.

Одним из самых близких к Ахматовой мужчин стал литературовед Николай Недоброво, с которым поэтесса познакомилась примерно в 1913 году. В поздних воспоминаниях Ахматова говорила, что он был единственным, кто понял ее правильно. Именно Недоброво написал первую серьезную критическую статью на поэзию Ахматовой, в которой доказал многогранность поэтессы. Многие считают, что между Ахматовой и Недоброво были романтические отношения, хотя оба были несвободны. Доподлинно утверждать это мы не будем: у нас недостаточно оснований. Точно мы знаем то, что два этих человека были друг для друга важны — Ахматова посвящала Недоброво стихотворения, он, в свою очередь, с восторгом рассказывал о ней своему близкому другу и талантливому художнику Борису Анрепу во многих письмах.

В 1915 (по воспоминаниям Анрепа — в 1914) году Недоброво познакомил Ахматову и своего друга, после чего, видимо, у обоих возникли чувства. Анреп писал, что тогда, в 1915, они много времени проводили вместе. Ахматова посвятила ему больше тридцати стихотворений. Некоторые исследователи считают, что именно к Борису Анрепу относятся слова Ахматовой: «В течение своей жизни любила только один раз. Только один раз. Но как это было!». После революции Анреп уехал в Англию и больше не вернулся в Россию. Несколько раз он отправлял ей посылки. На последнюю — фотографию его мозаики — Ахматова не ответила. Они встретились только в 1965 году, когда в Оксфорде Ахматовой присуждали почетную степень доктора филологии, — но встреча была довольно пустой и короткой.

Интересна история взаимоотношений Ахматовой и композитора Артура Лурье. Она познакомилась с ним в 1914 году: «Несколько свиданий было, потом расстались». Позже он стал мужем ее близкой подруги — актрисы Ольги Глебовой-Судейкиной. С Лурье и Судейкиной, которые уже разошлись, но делили квартиру, Ахматова жила некоторое время в начале 1920-х, пытаясь уйти от Шилейко. Они были возмущены рассказами Ахматовой о том, что муж запирает ее на ключ и устроили его в больницу на месяц, якобы для лечения ишиаса. Видимо, в квартире Судейкиной вновь произошло сближение Ахматовой и Лурье: «За этот месяц мы с ним и тряхнули стариной». Однако после выписки Шилейко она вновь стала жить с мужем. В 1922 году Лурье эмигрировал, звал Ахматову с собой, но она отказалась. Лурье написал поэтессе из эмиграции 14 писем — она ни на одно не ответила.

Читать еще: Статусы с годовщиной свадьбы 1 год. Поздравление своими словами с годовщиной свадьбы

К середине 1920-х годов ближе всех к Ахматовой было три мужчины: Павел Лукницкий, Михаил Циммерман, Николай Пунин. О своих романтических отношениях с Ахматовой Лукницкий написал целую книгу. Кроме того, он является одним из источников (хотя и не самым достоверным) биографии Ахматовой. С поэтессой Лукницкий познакомился в 1924 году (ему было 24, Ахматовой — 35), когда писал исследовательскую работу об уже расстрелянном Гумилеве — у Ахматовой он надеялся получить ценные сведения для этой работы.

Посещая Ахматову, Лукницкий записывал о ней все. Кроме доступных для нее заметок, он также вел тайную тетрадь с секретным названием «Материалы повести «Любовь на Чимгане»». Герои в этой повести — реальные люди, спрятанные под псевдонимами. Ахматова, например, была там А. К. Бахмутовой — об этом Лукницкий рассказал в 1970-х, когда никого из героев, кроме него самого, уже не осталось в живых. Если доверять этому источнику, то роман Ахматовой и Лукницкого продлился примерно до 1930 года — после биограф Гумилева отправился в путешествие. С Ахматовой они периодически встречались, но уже дружески.

О Циммермане, руководителе «режиссерского управления» Мариинского театра, много упоминал Пунин в своих письмах. Неизвестно, насколько они с Ахматовой были близки, но Пунин чрезвычайно ревновал к нему свою возлюбленную. В конечном итоге Ахматова все-таки отдала предпочтение Пунину. А уже незадолго до окончательного расставания с ним, в 1937 году, Ахматова познакомилась с врачом Владимиром Гаршиным, племянником известного писателя. Знакомство произошло в больнице, где Гаршин работал.

После разрыва с Пуниным, Гаршин часто приходил в Фонтанный Дом и во многом поддерживал Ахматову: помогал в быту, заботился о ее здоровье, переписывал стихотворения. В 1938 году арестовали сына Ахматовой — пережить это страшное горе тоже помог Гаршин. Война разделила их: Ахматову эвакуировали в Ташкент, Гаршин остался одним из главных патологоанатомов Ленинграда.

В 1943 году, немного позже смерти его жены, Гаршин писал своей знакомой в Самарканд: «Не осуждай меня, я жить не могу без Анны Андреевны, я делаю ей вызов в Ленинград, не осуждай, что так скоро после смерти Татьяны Владимировны я хочу соединиться с Анной Андреевной». Однако вызова не последовало. В Ленинград Ахматова вернулась только после снятия блокады в 1944 году. Она планировала жить с Гаршиным, но этого не случилось. Доктор помог Ахматовой найти жилье и немного позже женился на другой. Ахматова решила, что он сошел с ума — поэтесса называла Гаршина своим мужем еще в Ташкенте, говорила, что он писал к ней с просьбой взять его фамилию. Что изменило его решение — трудно сказать до сих пор.

Еще немного о поклонниках

После того как Ахматова вышла замуж за Гумилева и выпустила свой первый поэтический сборник «Вечер», она стала знаменитостью. В открывшемся в 1912 году в Петербурге кабаре «Бродячая собака», где постоянно собирались разные деятели искусства, она была очень популярной женщиной. Говорят, что в нее был влюблен один из постоянных посетителей «Бродячей собаки» богач граф Зубов. По воспоминаниям самой Ахматовой, за ней ухаживал Осип Мандельштам, но она ему отказала (после дружила и с ним, и в последствии с его женой Надеждой Яковлевной); поэтессе делали предложение Борис Пильняк и Борис Пастернак.

По-разному относятся исследователи к встрече Ахматовой с английским дипломатом Исайей Берлином. Она произошла в 1945 году практически случайно. Берлин, оказавшись недалеко от дома, где жила Ахматова, захотел с ней познакомиться. Сначала зашел к ней днем, а после — вечером и просидел до утра, разговаривая о жизни и искусстве. Берлин не был мужчиной Ахматовой в романтическом смысле, хотя об их встрече некоторые говорят как о сближении душ. В 1946 году вышло постановление, в котором Ахматову назвали «полумонахиней-полублудницей» и предложили запретить печатать. Она стала опальным поэтом. Сама Ахматова считала, что встреча с Берлином стала одной из причин принятия постановления.

Последние годы своей жизни Ахматова тоже провела в окружении мужчин, но преимущественно это были дружеские или наставнические отношения. Около нее сформировался кружок молодых талантливых поэтов: Дмитрий Бобышев, Евгений Рейн, Иосиф Бродский, Анатолий Найман. Все они вспоминали Ахматову как великого поэта и сильного человека, который оказал на них неоспоримое влияние.

Любимые мужчины Анны Ахматовой

Федра с шалью, колдунья, морская царевна.
Натан Альтман. Портрет Анны Ахматовой

В начале прошлого века совсем не все мужчины любили женщин-поэтов. Некоторые их не любили, как бы это поскромнее выразиться, за то, что они смеют пописывать стихи. Это нарушало все патриархальные традиции и бонтонные установки. Про одного из таких приверженцев старины Ахматова даже сочинила такие строчки: «Он говорил о лете и о том, что быть поэтом женщине – нелепость┘» Вот ведь что говорил какой-то не слишком умный господин, даже не постыдился ляпнуть в лицо даме подобную пошлость. Возможно, это был не кто иной, как первый муж автора «Четок» – Николай Гумилев. Это мы так думаем, потому что он тоже негодовал, когда видел дам с тетрадками, – тех, кто претендовал на причастность к высокой поэзии. Исключение он делал только для Ирины Одоевцевой, да и то только потому, что она была вроде как его ученица, хотя что это означало, одному Богу ведомо.

А от Ахматовой Гумилеву были одни огорчения: едва вернется он с героических полей Абиссинии, а тут – прямо на платформе – жена с тетрадкой. «Писала?» – обреченно спрашивал поэт. «Писала, Коля», – сознавалась трепещущая жена. Ни отдохнуть тебе, ни чаю из самовара попить – молча слушай, как жена вслух стихи декламирует. Небось, совестно было перед железнодорожными служащими, что не может супругу приструнить. Но Гумилев был недаром бравый вояка – он стиснет зубы и молчит.

Но это все были скорее поклонники поэзии мужской. Порицатели стиховых изгибов. А были еще хаятели, так сказать, телесных сокровенных изгибов – эти все норовили под сурдинку что-нибудь непотребное по дамской части выдать. Иван Бунин, к примеру, вообще как с цепи сорвался. Не любишь женщину – не люби, но зачем же огульно охаивать? Вот он взял и, ни капли не задумываясь, написал: «Любовное свидание с Ахматовой всегда кончается тоской. Как эту даму ни обхватывай – доска останется доской».

Во-первых, это все выдумка. Мы это утверждаем смело, потому что, по свидетельству современников, никаких таких свиданий с Ахматовой у Ивана Алексеевича не было. И ничего он там не обхватывал, как бы ему этого ни хотелось.

А во-вторых, это обобщение вообще странно и подтверждений в реальности себе не находит. Другие-то ни о чем таком не говорили. Про подбитых птиц и колдуний – сколько душе угодно. Про Федру с шалью – извольте. Даже с белой ночью сравнивали. И с собакой.

Мы просим не ужасаться такому невыгодному сравнению – это все придумал второй муж Анны Ахматовой, ассиролог Вольдемар Шилейко. Он после разрыва с автором «Белой стаи» был, судя по всему, не в себе и вот сравнил поэта с собакой. Так и сказал: мол, у меня в доме для всех бродячих собак находилось место, вот и для Анечки нашлось. Сказал гадость, в общем. Но, может, это он имел в виду богемный притон под неприличным названием «Бродячая собака», кто его разберет. Да и потом сама Ахматова не стеснялась про него гадости говорить (еще будучи замужем за этим мастером клинописи!). Она, наверное, нарочно сочинила такие стихи: «От любви твоей загадочной, как от боли, в крик кричу. Стала желтой и припадочной, еле ноги волочу». Фу ты, черт, скажем мы с отвращением, разве можно так доводить женщину? И будем не совсем правы. Не зря русский народ говорит: двое дерутся, третий не мешай. Не будем судить, значит.

Читать еще: Самые полезные специи

А вот еще был художественный критик Николай Пунин, третий муж. Он был тоже солидная величина. Он любил Ахматову и величал ее «морской царевной». Он как раз ни про какие «сокровенные изгибы» размышлять прилюдно не собирался – а зря, это всегда любопытно. Хотя он признавал, что Ахматова каким-то образом сделала его жизнь «второстепенной». И это нам грустно слышать.

Правда, он-то жениться не побоялся, а, например, профессор-патологоанатом Владимир Гаршин почему-то в последний момент отказался. Наверно, испугался величия автора «Реквиема». Ахматова очень на него сердилась и в гневе высказалась так: «Я еще не таких забывала, забывала, представь, навсегда». Звучит неприятно и как-то презрительно. Но тут уж что посеешь, то и пожнешь. Особенно если речь идет о женщинах-поэтах.

Но это все у нас блестящей, так сказать, чередой проходят те, кто очень любил Ахматову, а она их – когда как.

Зато вот кого обожала сама Ахматова, так это двух заграничных людей – и говорить об этом не стеснялась ни чуточки.

Первым (по времени) был композитор Артур Лурье. Он, конечно, в 1922 году эмигрировал куда-то там из Страны Советов (и правильно сделал), но это не помешало автору «Поэмы без героя» написать такие вдохновенные строки: «А во сне мне казалось, что это я пишу для Артура либретто, и отбоя от музыки нет┘» А наш композитор, оказавшись за границей, тоже много чего написал: в частности, насочинял музыки к поэме и, можно сказать, оказался одним из ее героев. (Хотя поэма и носит таинственное название «Без героя», но героев там такая прорва, что про них про всех просто сил не станет рассказывать.)

Вторым же любимым человеком был, как известно, сэр Исайя Берлин, англичанин, сотрудник посольства и философ. Он даже в поэме этой самой фигурирует как «гость из будущего», и именно к нему относятся восклицания «неужели» и «в самом деле» – по всему видать, удивительный был господин. Правда, не получилось у него дотянуть до поэтического мифа, это он сам признавал. Если уж Гумилев был «лебедь надменный», Шилейко – «дракон с плетью», а Пунин, по свидетельству современников, – «третье матримониальное несчастье поэта», то сэр Исайя – это воплощенная катастрофа, по мнению Ахматовой, несущая ей горести и «любовную заразу». Сам сэр Исайя от подобной роли открещивался как умел и вообще ни в какой запретной любви к автору «Бега времени» признаваться не желал.

И глупо делал. Мифы – это сила. Особенно те мифы, где про любовь разных богинь. Они ведь неудачных почитателей не жалуют: если что, и собаками затравить могут (да не бродячими, а охотничьими) и во что-нибудь этакое превратить. Так что любовь небожителей – штука коварная. Уж лучше ей соответствовать, а то – как бы чего не вышло.

Ахматова и ее мужчины

Главная тема поэзии Анны Андреевны – любовь. А какой была личная жизнь самой Ахматовой?

Узаконенные (и не совсем) отношения

Отношения с Пуниным были так же сложны и неоднозначны, как два предыдущих брака. Л. К. Чуковская вспоминает: «Всякий раз, когда появлялся даже намёк на величие Ахматовой, Николай Николаевич нарочито сбивал тон, принижая её, вроде того: ″Анечка, почистите селёдку!″”. Иные воспоминания говорят, наоборот, о том, что с Пуниным Ахматову видели счастливой. Совсем отношения прекратились в 1938 году. Но жить Ахматова осталась в Фонтанном доме, только в другой комнате. Поэтесса привязалась к семье Пуниных, они были близки ей до конца: в какой-то момент Ахматова даже написала завещание на Ирину Пунину. Правда, довольно быстро передумала в пользу своего сына Льва, но это не помешало Пуниным самовольно распорядиться ее архивом.

«И в жизни нет ничего кроме этого чувства…»

Без любви, кажется, Ахматовой было невозможно жить. Первое ее чувство — неясно какое, но чувство, — можно отнести к 1904 году. Это год посвящения стихотворения «Над черною бездной с тобою я шла…» поэту Александру Федорову. Тогда ей было 15 лет, а ему — 36. Какими были их взаимоотношения — неизвестно. В письме мужу ее сестры Сергею фон Штейну Ахматова в 1906 писала: «…Летом Федоров опять целовал меня, клялся, что любит, и от него опять пахло обедом».

Читать еще: Как быть хорошим другом. Как быть хорошим другом Каким надо быть чтобы стать моим другом

Посещая Ахматову, Лукницкий записывал о ней все. Кроме доступных для нее заметок, он также вел тайную тетрадь с секретным названием «Материалы повести ″Любовь на Чимгане″”. Герои в этой повести — реальные люди, спрятанные под псевдонимами. Ахматова, например, была там А. К. Бахмутовой — об этом Лукницкий рассказал в 1970-х, когда никого из героев, кроме него самого, уже не осталось в живых. Если доверять этому источнику, то роман Ахматовой и Лукницкого продлился примерно до 1930 года — после биограф Гумилева отправился в путешествие. С Ахматовой они периодически встречались, но уже дружески.